Дорогие Гости

Гуашь Юрия Одарченко. 1957, 46х55. La Favière, на юге Франции.

Жерар де Нерваль (1808-55) провел свое детство в Мортфонтен, в Валуа, чьи окрестности послужили сценой для большинства рассказов цикла «Дочери огня» (1854). «Анжелика» появилась сначала в «Контрабандистах соли» (1850) вместе с другим рассказом, «Аббат из Бюкуа». «Песни и легенды Валуа» были помещены в приложении к «Сильвии».

Место, где прошло мое детство, – стоявший на отшибе дом, – вот мое наследство, предопределившее места моего писательства и, самое главное, – выбор моего дома в Пикардии. Нужно, чтобы это место было русским.

Я открыла его по таким приметам: во-первых, дома со стенами из деревянных стояков, где заполнителем послужила смесь из глины и соломы; потом зиявшие дырами амбары; березку посадила я. Мне нужно было воссоздать очертания моего южного сада, где каменную соль, растворенную под землей, извлекали большими деревянными лопатами. Я насадила изгородь из бамбука, пальму, кусты роз, настурции, в глубине сада – тыквы. Ибо землемерие – страсть писателя – может удовлетворить и очень маленький участок земли. Гельдерлин мерил шагами свой собственный в течение сорока лет.

Нужно было много книг, среди которых наличествовал бы привилегированный автор, Жерар де Нерваль. Мой дом – в пяти километрах от Сен-Римо, где находится замок Анжелики, «дочери огня».
Ею я была еще до того, как узнала себя в Анжелике, потому что мой брат подарил мне книгу того же автора, «Балкис, или царица Савская». И я тоже была королевой, мой отец этого захотел, постановил и расписался. Жерар стал моим эзотерическим проводником, что ему наверняка не было бы неприятно.

Как объяснить, не ссылаясь на таинственные связи и знаки, мое открытие Сен-Римо? До сих пор не могу понять, что меня навело на его след. Лишь прочитав в Библиотеке Арсенала книгу Жака Буланже, который повторил с часами в руках все путешествия Жерара пешком, на двуколке и в коляске, составляя карту его рассказов об Иль-де-Франс, я обнаружила, что он не исследовал мест, связанных с Анжеликой. Для того ли, чтобы эта новелла осталась черной дырой, девственной тайной?

Эта тайна руководила уже его писательством. Рукопись аббата де Бюкуа, рассказывающую историю Анжелики, Жерар просмотрел на Франкфуртской ярмарке, но тогда ее не купил. А потом, одержимый совпадениями, намекавшими на трагическую судьбу его матери, захотел приобрести ее любой ценой. В этом мог помочь ему друг, хранитель Библиотеки Арсенала. Стоя перед его дверью, он боялся позвонить; его охватывал ужас при мысли, что сейчас он разбудит призрака. Библиотекарь вспомнил, что видел эту книгу в своих запасах. Он извлек ее из-под толстого слоя пыли и отдал Нервалю.

После смерти последнего происхождение истории Анжелики показалось ему достаточно интересным. Он написал «Подлинную историю Анжелики» и завещал своему сыну ее издать. А тот забыл ее в фиакре, потом нашел, опубликовал.

Когда я пришла в Библиотеку Арсенала, я оказалась ее первой читательницей, мне пришлось попросить нож для разрезания. Как же я все-таки узнала о ее существовании? Мистерия библиотек, ее Жерар так хорошо описывает в начале своей новеллы. Место гибели, но равно и пристань для самых неимущих, клошаров.

Книги не исчезают. Некоторые замки тоже. Замок Сен-Римо, чьи владельцы сознают его литературное значение, существует и ныне. Они сберегли документы. Совсем недалеко расположены Бюловы пруды, где он должен был драться на дуэли. Но дуэль с парнем-колбасником невозможна.
Соблазняя Анжелику, дочь владельцев замка Сен-Римо, ему пришлось доставлять паштеты и прятаться во время трапез под столом, и там целовать дивные лодыжки в шелковых чулках.
Для ночных встреч с нею он воспользовался помощью субретки, принимавшей его в своей комнате под крышей. И туда поднималась Анжелика. Потом они бежали вдвоем в Италию, украв серебряный столовый набор и подрожав от страха на таможне города Крей.

А потом… Но прочтите «Анжелику» сами и посетите Сен-Римо и другие места, которые Нерваль сумел воссоздать, передав нам очарование смеющегося и цветущего края, где в роще вблизи Сен-Римо, в ложбинке цветут весной дикие орхидеи. Это двуполый цветок, редкий и охраняемый; я полагала, что он отступил в более дикие районы Шампани и Арденн, но он, подобно грибам пестрый зонтик и цезарский, растет лишь там, где по земле ступают поэты, мечтая и собирая травы…
Быть может, его много в укрытии от нескромных взглядов, поскольку Жерар здесь однажды долго сидел, мечтая о своей матери?

Остров Патмос. 1984. Холст, масло. 61х38

Ферма в Лонге. 1969. х., м. 57х48

__________________________