Tuesday, October 24, 2006

Марк Харитонов. Стихи о живописи

Рождение акварели
Г.Э.

Первый мазок по листу увлажненной бумаги
Кистью еще без краски, прозрачным по белизне.
Отсвечивают очертания тела, изгиб бедра,
Нежные купы деревьев, набухшие облака.
Все уже видится ясно. Не огрубить бы теперь, не испортить,
Проявить прозрачное для других.


Глаз художника

Посмотрим сквозь этот глаз. Застывшая протоплазма,
Разрастаются, ветвятся все гуще кристаллы,
Цветы и листья сияют гранями – окаменели,
Как драгоценности, навечно, чтоб не завянуть.
А тут что? Белокаменные фигуры среди пустыни,
Точно памятники облакам. В высоте над ними
Проплывают еще способные стать чем угодно.
Отвернешься, посмотришь снова – уже другие.
Глянем теперь сюда. На водах цвета бутылки
Между листьев кувшинки, словно плавучий остров -
Карточный домик. Вальты улыбаются дамам,
Не тревожась о ряби – приближающемся дуновении.
Что-то при нас происходит. Нежилые коробки без окон
Смяты обломками камнепада, как консервные банки.
Препарированая фигура из сочленений и мышц,
Увита цветными сосудами – проволокой механизма.
Задерживаться здесь не будем, рядом в разгаре праздник.
Кувыркаются флаги, дома, отменено тяготение,
Навеселе колобродят деревья, разводит лучами
Солнце, нарисованное ли ребенком, увиденное во сне ли.
Вот и художник – ребенок, заросший годами,
Как слоями древесных колец. Сквозь кору на щеке
Проступает лицо коровы, подсолнух – воспоминание
Обо всем, что не исчезает, пока хранится внутри.
Что ж, пора возвращаться в мир привычный, знакомый.
Но что с ним успело случиться? Как будто снялась
Поволока с переводной картинки, очертания, краски
Прояснились, освеженные влагой, – обновился зрачок.


Поздний Пикассо

Женщина и мужчина, соединенные чудовищной силой,
Поединок, корежащий, как коррида,
Выползшие из орбит глаза, оскал, поцелуй или пожирание,
Вдавленные одно в другое, перепутанные тела.
Чья тут рука, чья нога? Вместе несет в провал,
Где распадается разум, где все восторг или ужас,
Предчувствие неизбежного. Очнешься, вспоминаешь другое,
Называемое нежностью и красотой. Девочка ведет под уздцы
Усмиренного Минотавра. Художник посмеивается над собой:
Обессиленный карлик любуется пышной плотью,
Тычет кистью в округлости, в курчавую щелку.
Вот что прекрасно в искусстве – если забыть о безднах,
Лишь прикрытых поверхностью. Рука ведет кисть сама,
По ту сторону мастерства – от всего надо освободиться.
Обреченный бык, упрямый мужской бодец. Умиротворения нет
И на девятом десятке. Неизбежность покоя страшит,
Как разложение тел, как видение смерти,
Глянувшей однажды из зеркала. Измученные глаза,
Скорбный рот, оголенный череп автопортрета –
Желание до последнего сопротивляться,
Оставив потом в мастерской пустой белый холст,
Словно дверь, открытую в неизвестность.


Хаим Сутин

Хаим – жизнь.
Курица оцепенела в руке местечкового резника,
Блеск ножа, вспышка яростной крови,
Крик застрял в перехваченном горле – кажется, навсегда.
Жизнь – попытка освободиться, вытолкнуть крик.
Голый юноша с детской губастой улыбкой
Смотрит на чистый холст, как влюбленный на девушку,
Обмакнул осторожно кисть в красную краску –
Брызнула первая кровь, вскрикнул первый мазок.
Алая рана рта, нервно сцеплены пальцы,
Многоцветно пульсируют жилы, напряжены,
Беспокойно вздернуты плечи, взбудоражены складки,
Изумленье смещает черты, лицо живее, чем в жизни.
Мир неправилен, вздыблен, тревожен, если не омертвел.
Кисть в руке – сопротивление небытию. Ребе сказал:
Не изображай ничего, что имеет душу, это запрещено.
Краски вопят с холста: разве мертв натюрморт?
Пейзаж освежеванных тел, распятых, цветущих кровью,
Ритуальная бойня, молитва, заклинание боли.
Вскрыта земля, копошась, расползаются склоны,
Обнажены потроха цвета глины, пульсируют жилы дорог,
Взбаламучено, взбугрено небо, рощи срываются с места,
Деревья летят кувырком с горы, запутаны волосы-ветви,
Дома вцепились корнями в землю, наклонились не в сторону ветра –
Против ветра, чтоб удержаться на крутизне.
Жизнь – попытка держаться.
Только с кистью в руке одолеваешь тревогу,
Если ты без нее – значит, спишь или пьян.
Хаим – жизнь.
Спит художник на просохшем холсте, укрывшись едва просохшим.
Под ним и над ним вздымаются, дышат холмы,
Дорога, взобравшись на гору, повернулась, глянула вниз –
Кружится голова. Дома громоздятся на плечи друг другу,
Заблудилось под ними облако, освежеваны красные крыши,
Вздуты реки цвета рубина. В ущельях, рощах, оврагах
Проявляются вдруг обитатели – застигнешь врасплох,
Отведешь на мгновение взгляд – больше уже не увидишь,
Не сможешь вернуться, заблудишься в складках мира.
Хаим – жизнь.
Ты, наверное, много страдал? –
Спросят его. Я был счастлив всю жизнь, –
Улыбнется художник детской губастой улыбкой,
Спрятанный в катафалке, чтобы проникнуть в город,
Который сравнил однажды с телом, цветущим кровью,
Мимо постов оккупантов – и там умереть в больнице.
Кровь, наконец, прорвется.
Крик предсмертного счастья,
Молитва огненных красок будет звучать с холстов.


Черный квадрат

Вымести мусор обыденности, очиститься
От подробностей, жирной мушиной сыпи,
От газетного копошения, освободиться
От половинчатости полутонов, подняться
Над салатом пресных пейзажей, над пустяками
Подбородков, носов, бородавок. Выше
Чистота и легкость, энергия диагонали
Без заботы о цели, горизонталь покоя
Без постельной пошлости. Белизна
Обобщает радугу. За ее пределом -
Полноцветность черного, негатив сияния.
Долго его не выдержать – дышать нечем,
Надо снова спуститься. Радужные цвета
Расцветают в капельной призме. На зеленом лугу
Задирают головы дети, скачут, кричат.
Божья коровка с лакированной красной спинкой,
Щекоча, пробирается по руке
С мягкими неостриженными ноготками.


Вечность

Галерея скульптур. Тема: «Вечность».
Материал: песчаник или песок.
Степень плотности не имеет значения,
Как и меры объема, веса,
Единицы времени или таланта,
Не говоря о подписях. Ветерок
Выдувает где песчинку-другую,
Добавляя оспин в лицо, где осыпет
Сразу струйку. Материал возвращается
Дюнам или пустыне.


Натюрморт

Бутоны в вазе с водой
Распускаются
Становятся цветами
Уже убитые
Другие в саду
Увядают раньше
Жить остается
Натюрморт


* * *

Г.Э.
Расплыв бесспорной самовольной краски,
Полет на гребне пойманной волны,
Движенье кисти без поправок – ощущаешь,
Как в мире все напряжено, едино,
Твердеет, набухает.